Язык  РусскийEnglish
Главная / Стили этнической музыки / Фольклор / - Олег Скобелев «Былины Олонецкой губернии. Про Добрыню» (2010)

- Олег Скобелев «Былины Олонецкой губернии. Про Добрыню» (2010)

Стили этнической музыки: Фольклор
Регион: Россия / Поволжье / Урал
Лейбл: Sketis Music
Носитель: CD

Ваше Имя:


Ваш отзыв: Внимание: HTML не поддерживается! Используйте обычный текст.

Оценка: Плохо             Хорошо



Описание:

Дорогой слушатель! Перед Вами запись былины «Про Добрыню», вероятно, первая полная запись былины, выполненная в XXI в. Конечно, это реконструкция, ибо последние записи былин в реальной народной среде были сделаны в 1950-х гг. Считается, что с этого времени исполнение былин носителями фольклора полностью прекратилось. Настоящая былина воссоздана на основе имеющейся звуковой записи знаменитого сказителя Ивана Терентьевича Фофанова (1873 – 1943) и текста этой же былины, записанного от него. Так что же такое – былина, каковы её происхождение, история бытования и особенности?
   Былина – эпическая песня, жанр, характерный для русской традиции. Основой сюжета былины является какое-либо героическое событие, либо примечательный эпизод русской истории (отсюда народное название былины – «старина», «старинушка», подразумевающее, что действие, о котором идет речь, имело место в прошлом). Термин «былина» в научный обиход был введен в 40-х годах XIX в. фольклористом И.П.Сахаровым (1807–1863).
   Былины составляют одно из самых замечательных явлений русской народной словесности; по эпическому спокойствию, богатству подробностей, живости колорита, отчетливости характеров изображаемых лиц, разнообразию мифических, исторических и бытовых элементов они не уступают немецкому богатырскому эпосу и эпическим народным произведениям всех других народов, за исключением разве Илиады и Одиссеи.
   Первые былины были сложены, вероятно, еще до Крещения Руси (988 г.) и носили черты очень древнего языческого эпоса, хотя в последующем в достаточной мере “христианизировались”. Из героев былин к дохристианскому циклу принадлежат Святогор, Микула Селянинович, Волъга. Несомненно одно – просуществовав столь долго, передававшиеся из уст в уста, былины не дошли до нас в своем первоначальном виде, они претерпели множество изменений, поскольку менялся и государственный строй, и внутри- и внешнеполитическая обстановка, мировоззрение слушателей и исполнителей. Практически невозможно сказать, в каком веке создана та или иная былина, некоторые отражают более ранний, другие – более поздний этап развития русского эпоса, а в иных былинах исследователи различают под позднейшими наслоениями весьма древние сюжеты. Все известные нам былины по месту своего происхождения делятся на: киевские, новгородские и общерусские, более поздние.
   В течение многих столетий выработались своеобразные приемы, характерные для поэтики былин, а также способ их исполнения. В древности, как полагают, сказители подыгрывали себе на гуслях, позже былины исполнялись речитативом. Для былин характерен особый чисто-тонический былинный стих (в основе которого лежит соизмеримость строк по количеству ударений, чем и достигается ритмическое единообразие). Хотя сказители использовали при исполнении былин всего несколько мелодий, они обогащали пение разнообразием интонаций, а также меняли тембр голоса.
   Былины, как правило, трехчастны: запев, обычно не связанный напрямую с содержанием, функция которого состоит в подготовке к прослушиванию песни; зачин (в его пределах разворачивается действие); концовка. Количество былинных сюжетов, несмотря на множество записанных вариантов одной и той же былины, весьма ограничено: их около 100. Для языка былин характерны гиперболы, при помощи которых сказитель подчеркивает черты характера или наружности персонажей, достойные особого упоминания. Определяет отношение слушателя к былине и другой прием – эпитет (могучий, святорусский, славный богатырь и поганый, злой враг), причем часто стречаются устойчивые эпитеты (буйна голова, кровь горячая, ноги резвые, слезы горючие). Сходную роль выполняют и суффиксы: все, что касается богатырей, упоминалось в формах уменьшительно-ласкательных (шапочка, головушка, думушка, Алешенька, Васенька Буслаевич, Добрынюшка и т.д.), зато отрицательные персонажи именовались Угрюмищем, Игнатьищем, царищем Батуищем, Угарищем поганым.

 

1. Сборы Добрыни на охоту и неудачная охота на синем море.
2. Встреча Добрыни с вороном, разгром Олёшкиного шатра и богатырский сон.
3. Поединок Добрыни и Олёши. Примирение их Ильёй Муромцем.
4. Добрыня едет к королю заморскому играть в шахматну доску. Олёшка сватается к Настасье, Добрыниной жене.
5. Добрыня за морем играет с королём в шахматну доску. Проходит шесть лет, Настасья соглашается выйти за Олёшку.
6. Добрыня узнаёт о жениной свадьбе. Скорый путь Добрыни домой и встреча его с матушкой.
7. Добрыня идёт к жене на почесной пир и забавляет гостей игрой на гуслях.
8. Настасья признаёт в Добрыне мужа и кается ему в своей слабости. Добрыня наказывает Олёшку и тот с позором уезжает в Азию.

 

ПРО ДОБРЫНЮ МИКИТИНЦА

Добрыня как был да Микитинич
А руський ведь могучий ён богатырь был,
Являлсы ка Добрыня за охотою.
А шёл как ён с палаты билокаменной
А Добрынюшка да Микитьинич.
А одевал как ён одеижду военную
А досьпехи ён богатырьскии.
А шёл-то как Добрынюшка на ши́рок двор
Шёл как же Добрыня ко добру́ коню́.
Отвязывал Добрынюшка добра́ коня́
От столба как ён от точёного,
А от кольця ли то Добрыня золочёного
Становил-то ён коня ли осере́д двора,
Стал добра  коня ён заседлывать.
Ну потнички ён клал да на потнички,
Подпружки кладвал всё на подпружки,
Сидёлко кладывал на сидёлышко,
Черкаськоё седло навирёх кладвал.
Не ради ён красы-басы как ён для укрепосьти,
Для укрепы ён богатырською.
А для поездки исчо ён молодецькою
А Добрынюшка да Микитьинич
А брал как ён копьё ли долгомерноё,
А за плеча кладывалы ён тугой-то лук,
Брал-ка  стрелочки да калёныи,
А палицю ён брал да во сорок пуд,
А Добрынюшка ли да Микитьинич.
А ехал ысчё ён ко синю́ морю́,
Ехал ка Добрыня за охотою.
А приежжал как же Добрынюшка Никитьинич
Приежжал как ён ко синю́ морю́,
А выходил как же Добрыня со добра́ коня́
Атпускал Добрынюшка добра́ коня́
На тыю на травку на шелко́вую,
На тыи на чветоцки на лазурёвы.
Ходил как тут Добрыня о синё морё,
Ходил как тут Добрыня за охвотою,
Не мог убить ни гуся ведь, ни ли́бедя,
Не мог убить ни серого утёнышка.
Добрынюшка ён шол тут ко добру коню,
Садился ищё ён тут на добра коня,
А ехал Добрыня в свою сторону.


Приехал же Добрыня ко чисту́ полю́,
В чисто́м поле́ стоял да тут сырой же дуб,
На дубу тут как сидел черно́й воро́н,
Добрыня снял с плеч туго́й свой лук,
А кладывал как стрелочку калёную,
Хотел убить ён чёрна во́рона.
Чёрно́й воро́н ему тут прого́ворил
Язы́ком ён как было человечиим:
- Добрынюшка как ты ведь Микитинич,
Не бей меня как чёрна во́рона,
Ворони́ным мясом не наи́ссе ведь,
На воронином пухе не наспатьсе ведь,
Ворониным перышком не тешишьсе,
А и́дь-ка ты на го́рушку высокую,
На шелома ты ищё было на искатьнии,
Там стоит шатёр белополотнянный.
Добрынюшка как было ведь Микитинич,
Приоправил ён коня да нуньку доброго,
А ехал ён на го́рушку высокую,
На шелома как тут да на искатьнии.
Приезжал Добрыня ко белу шатру,
Выходил Добрыня с добра коня,
Привязывал коня ён ко белу́ шатру,
Заходил как тут Добрыня во бело́й шатёр,
Во бело́м шатри́ стоят столы ведь тут дубовыи,
На столах ведь скатерётки нунь шелко́выи,
А есьва ищё были тут сахарьнии,
А питьва нуньку были тут медвяныи,
И подписи тут нуньку подписаны:
- Ну кто в этот шатёр да и за́йдет нунь,
А живу ведь тому и не бывать.
Добрынюшка как было ведь Микитинич
Не стольки и́л да пил, скольки в ногах стоптал,
А ищё ён в шатри да при́ломал,
А эти подписи да оторвал,
Добрый молодечь да ён и спать залёг.
А спит как молодечь ён трои суточки,
А спит Добрыня тут не пробуждаетсе,
Над собой-то ён невзгоды не начаетсе -
Наехал смелый Олёшенька Поповинич,
Наехал ведь Олешка на добром кони,
А видит ён Добрыню во белом шатри:
- А убью-ка я Добрыню до́бра молодча.
А тут ведь молодечь ён призадумалсе
Смелый ён Олёшенька Поповинич:
- Ну сонного мне бить, да будто мёртвого,
Не честь хвала мне будет молодечкая.
Ну смелый Олешка ведь Поповинич
А тыкнул ён Добрыню ведь Микитича
Копьём-то ён да долгомерныим,
Вострым копьём да ён тупым кончом,
А ты́кнул ён его да во белую грудь.


От того-то удару пробуждаетсе
Добрынюшка как было ведь Микитинич,
А выскочил ён в биленькой рубашечки без поясу,
В тоненьких чулочках ён без чоботов,
Со своей-то ён со палицей как тут сорокопудовою.
Тут ёны, бога́тыри, схватилисе,
А тут как оны дратьсе ведь сразилисе.
Олешка ведь дерётся на добром кони,
Добрынюшка пехотою поскакивает,
Не в чем-то ён Олешка не уваживает
Дерутсе ведь тут руськии бога́тыри,
Дерутсе как ёны да трое сутоцки,
Не едаючи ёны ведь не пиваючи,
Отдыху себи ведь не даваючи.
Услыхал как их-ка драку богатырьскую
Старый казак ведь Илья Муромеч,
Ихал тут ён на добром кони
На драку ён как богатырьскую
А к руськиим могучиим бога́тырям.
Ну старый казак Илья Муромеч
Говорил как ён таковы слова:
- А руськии как нунь с татарами сражались бы,
Убили бы ёны татаров в три часу;
Наверно, как ведь руськии богатыри сражаютсе,
А дерутсе ёны да трое суточки,
Одна земля мать подрагивает.
Ну наехал ён на драку богатырьскую
Старый казак да Илья Муромец,
Наехал ищё ён на добром кони,
Захватил Добрыню во праву́ руку́,
А Олешку захватил ён во леву́ руку,
 Говорил ён руськиим бога́тырям:
 - А руськии могучии бога́тыри,
О чем вы дерётесь нуньку, ратитесь?
Говорил как ищё смелый тут Олёшенька Поповинич
Старому казаку Ильи Муромцу:
- Ну, старый казак ведь Илья Муромеч,
Как же мне не дратьсе ведь не ратитьсе,
У меня поставлен был шатер билополотнянный,
Во шатри как есьва тут налажены,
А есьва были́ тут сахарьнии,
А питьва бы́ли нуньку ведь медьвяныи.
Добрынюшка как было ведь Микитинич
Заехал во тот же во белой шатёр,
Не сто́льки и́л да пил, скольки в ногах стоптал,
А всё-то ён в шатри как при́ломал.
Говорил как тут Добрынюшка Микитинич
Ай старому казаку Ильи Муромчу:
- У смелого Олешки у Поповича
Шатёр-то был-то нунь поставленный,
А есьва в ём да тут налажены,
Фальшивыи там надписи подписаны:
- Ну кто в этот шатёр да и зайдёт нунь,
Тому-то и́щё живу не́ бывать,
Поэтому не сто́льки ил да пил, скольки в ногах стоптал,
А всё в белом шатри да при́ломал,
А фальшивыи те надписи я о́торвал.
Говорил ведь старый казак как Илья Муромец,
Говорил Добрыни ён Микитичу:
- Спасибо, ты, Добрынюшка Микитинич,
На чужом дому да не уваживашь,
А ни в чём как ты не упадываишь,
А будь-ка ты, Добрыня, ста́ршой брат,
А будь-ка ты, Олёша, нуньку младший брат,
Будьте вы как братья нунь крестовыи.
А тут ёны богатыри как нунь и поразъехались
Со этой было драки богатырьскую,
А всяк-то было и́хал в свою сто́рону.


Добрынюшка как было ведь Микитинич
Ихал он со драки богатырьскую,
А и́хал как Добрыня в свою сторону,
А ихал как Добрыня на добром кони
К своей-то ён палаты белокаменной.
Выходил Добрыня со добра коня,
А вёл-то ён коня ведь в конюшеньку,
Во тыи стойла были лошадиныи;
А жил Добрыня дома трои суточки,
А что-то молодчу ведь призадумалось:
- Поеду я за славноё за синеё за морюшко,
К тому-то королю да я заморскому,
Сыграю им во доску во шахматну.
Говорил Добрыня родной матушке:
- А ро́дна бы́ла нунь моя ты матушка,
Чесна вдова Офимья Олександровна,
А дашь как ты мне, матушка, прощеньицо -
Поеду я да за синё море́
К тому-то королю да ведь заморьскому,
Не дашь ты мне прощенья - ведь поеду я.
А дала ему матушка прощеньицё.
Добрынюшка как было ведь Микитинич
Молодой жоны как ён наказывал:
- Моя как бы́ло ты ведь молода жона́,
Настасья было ты ведь Микулицьна,
Уеду я как нуньку за синё морё,
За славное за синее да морюшко,
К тому-то королю да ведь заморьскому.
Не приеду я оттуль может три году́,
А ты, Настасья бы́ло ведь Микулицьна,
Не приду я ищё ведь с-за синя моря́,
Не приеду я как со чиста́ поля́,
Ты хошь вдовой живи, а хошь ты замуж пойди,
А не ходи ты только за Олёшеньку Поповича,
Олёшенька мни есь да младший брат.
А тут как ведь Добрынюшка Микитинич
Вёл коня ведь ён как со конюшеньки,
Со стойла с этих лошадиныих,
Седлал Добрыня тут добра коня,
Обсёдлывал Добрыня, обкольчуживал,
А потнички кладывал да ён на потнички,
Ну подпружки кладывал на подпружки,
Седёлышка кладывал ён на седёлышка,
Черкальское седло наверёх кладывал -
Не ради как красы-басы, а ради крепости,
А ради было силы богатырскую.
Добрынюшка как было ведь Микитинич
Брал как ён копьё ведь долгомерноё,
За плеча кладывал свой тугой же лук,
А брал ён стрелоцки калёныи,
Калёныи да стрелки начинёныи,
А паличу ён брал во сорок пуд.
Облаталси Добрыня, обкольчужилсе,
Садилсе тут Добрыня на добра́ коня,
Ну видели ведь добра молодца сядучи,
Не видли молодча как поезжаючи.
Добрынюшка как было ведь Микитинич
Как ехал Добрыня на добром кони
За славное за синее за морюшко,
К тому-то королю да ён заморьскому.
А ехал ведь Добрыня туды три́ году́.
Той поры Олешка ведь Поповинич
К Настасьюшке как ён ведь подхаживал,
А замуж ён Настасью да подсватывал:
- А поди-ка ты, Настасья ведь Микулицьна,
Поди-ка ты ведь замуж нуньку за меня,
Вчерась как был я во чисто́м поли́,
А видел я Добрыню во ковыль-травы,
Резвы ноженьки его как во ковыль-травы,
Буйна го́лова ведь во ракит-кусту́.
А прошло ведь тому времечку три году,
Не видать Добрыню с-за синя́ моря́,
Не видать как тут Добрыню со чиста́ поля́.
Говорит Настасья тут Микулицьна
Ну смелому Олешке как Поповичу:
- А сполнила я заповедь ведь мужнюю,
А кладу я заповедь ведь женскую:
Пройдёт ищё тому да три году́,
Пойду тогды за смелого Олешку за Поповича.


Добрынюшка как было ведь Микитинич
Приехал ён за славное за синеё за морюшко
К тому-то королю как было ведь заморьскому,
А ехал к королю ён на широкий двор,
Приезжал как ён-то да на ши́рок двор,
Выходил как ён тут со добра́ коня,
Привязывал коня к столбу да ён точёному,
К тому кольчу ведь золочёному,
А сыпал он коню пшена да белоярого,
А нёс-то ён коню ключевой воды:
- А ишь-ка ты пшена да досыта,
А пей-ка ключевой воды да допьяна.
А сам ён шол в палаты билокаменны,
К тому-то королю да ён заморьскому,
Не спрашивал ни сторожов ён ни придворников,
Заходил как ён в палаты билокаменны,
Кланялся на вси четыре стороны,
А королю-то ён заморьскому ён в-особину:
- А здравствуй-ка, король ты заморьскиий.
А вси тут на Добрыню осмотрелисе,
А вси тут на Добрыню огляделисе,
А заморьский-то король да тут выспрашивал:
- Откуда есь, удалый добрый молодець,
Какой же ты орды да есь, какой земли,
Кокого роду ты, какого племени,
Какого ты отча, какой же матери?
Говорил Добрынюшка Микитинич:
- А есте я из матушки Русиюшки,
А есте я как нунь вдовиный сын,
Как по имени я нунь Добрынюшка,
А по отечеству да я Микитинич,
Приехал к королю тибе заморьскому,
Играть к тибе во доску я во шахматну,
А ты меня как нунь и по́играшь,
Буду я заступа тоби крепкая,
А буду я слуга тоби да верная.
А тут ёны как нунь ведь сговорилисе,
Играть ёны во доску садилисе.
Добрынюшка как было ведь Микитинич
Ступень-то ён ступил да не до́ступил,
Другой то ён ступил да пере́ступил,
Третий-то ён ступил да приза́ступил,
А четвёртый-то ступил да и по́играл.
Говорит ён королю ведь заморьскому:
- А король как ты да заморьский,
А плати-ка ты во матушку Русиюшку да по́шлину.
Тому-то ты князю да Владимиру,
А плати ему да ты ведь золотом.
У короля как ищё бы́ло у заморьского
Тело белое тут распотелосе,
Слуги ему такого захотелосе,
Говорил ён тут Добрынюшке Микитичу:
- Добрынюшка как было ты Микитинич
Сыграем ищё с тобой во доску мы во ша́хматну.
А тут ёны ведь нуньку сговорилисе,
А снова ведь играть ёны садилисе.
Той порой-то ведь Олешка как Поповинич
К Настасьюшке как ён-то подхаживал,
А замуж-то как подсватывал.
Прошло тому времечки как шесть годов,
А тут ведь как Настасья согласиласе,
За смелого Олешку ведь заму́ж пошла,
А клали пир на трое суточки,
Пошол как тут у их да нунь почесной пир.
Добрынюшка как было ведь Микитинич
За славныим за синим ён за морюшком
У того ли короля как ён заморьского
Играт как ён во доску ведь во шахматну,
Играт как нунь, забавляетсе,
Над собой невзгоды не начаетсе.
Налетел ведь голубочек со голубкою,
Садился на окно ён княженецкое,
Голубок-то тут ён стал ведь попурхивать,
А голубочек тут да пощуркивать,
А потом ведь голубок стал выговаривать:
- Добрынюшка как было ты Микитинич,
Играшь как ты во доску во шахматну,
Играшь как ты Добрыня, забавляешься,
Над собой-то ты невзгоды не начаешьсе,
Твоя-то молода жона заму́ж пошла
За смелого Олешку за Поповича.
Скочил как тут Добрыня на резвы́ ноги́,
Схватил как доску во белы́ руки́,
А бросил эту доску о кирпицной пол.
От того-то удару богатырьского
Терема как нунь ведь зашаталисе,
Хрустальнии окольници посыпались,
Вси князья-бояре замертво лежат,
А заморьский-то король раскорякой стал.
(Вот тибе и почесь подал).
Говорил же ён Добрынюшке Микитичу:
- Ай же ты, Добрынюшка Микитинич,
Оставь-ка нас поганых хоть на си́мена.
А шол как тут Добрыня ко добру коню,
Говорил как тут Добрынюшка добру коню:
- А конь ты мой нуньку добрыий,
А вёз как ты меня сюда ведь было три году,
Отсюль-то ты вези меня в три часу,
У меня ведь молода жона заму́ж пошла
За смелого Олешку за Поповича
(Ён и коню пожалился, что сделалось).
Садился как Добрыня на добра коня,
А ви́дли добра молодца ведь сядучи
Не видли молодча как поезжаючи.
Понёсся добрый конь, что стрелка ён калёная.
Ри́ки ён, озёра перемахивал,
А тёмныи-то ён леса промеж ног брал,
А окиян-море да ён кругом бежал.
(То видно большое было).
Приехал как Добрыня в свою сторону,
Во матушку как было во Русиюшку,
А ехал ён к палаты билокаменной,
Выходил Добрыня со добра́ коня,
Привязывал коня к пирёному-то ён крылечушку,
А к тому кольчу ён золочоному,
По ступенечкам Добрынюшка поскакивал,
Во колечко Добрыня поколачивал.
Пускала его ро́дна матушка,
Чесна вдова Офимья Олександровна.
Говорил как тут Добрынюшка Микитинич:
- А здраствуй моя родна ты ведь матушка,
Чесна вдова Офимья Олександровна.
Говорила ему родима матушка,
Чесна вдова Офимья Олександровна:
- Какая есть ты голь нунь кабацкая,
Какая ты подпо́рина табацкая?
Говорил как тут Добрынюшка Микитинич:
- Не узнала ты меня ведь, родна матушка!
Говорила ему родна матушка:
- У моего как ведь Добрынюшки Микитича
А на сибе ведь были платья цве́тныи,
А на тиби-то есь как платья звериныи,
Звериныи как платья лососиныи,
Дорогих ведь зве́рьев заморскиих;
А был бы у меня Добрынюшка Микитинич,
А было бы рожоное как дитятко,
Не насмехался бы да нуньку, голь кабацкая,
Не насмехалась бы подпорина табацкая.
Говорил как тут Добрынюшка Микитинич,
Говорил своей ведь ро́дной матушки:
- А родна бы́ла нуньку моя матушка,
А и́здил я ведь нуньку да и шесть годов,
А платьича свои я пои́зорвал,
Купил я там ведь платья и заморьскии,
Звериныи как платья лососиныи,
Дорогих зверье́в да я заморьскиих.
Говорила ему родна нуньку матушка:
- У моего Добрынюшки Микитича
На головушке была родима знадёбка,
А на головки как ведь рубочечёк был.
Наклонил-ли-то Добрынюшка головушку,
Наклонил своей ён родной матушки,
Нащупала родимую на знадебку,
Пала как Добрыни на белу́ю грудь,
Человала ведь в уста его саха́рьнии,
А брала как за ручки-то за белыи,
Вела его в палату билокаменну,
Сама старушка бежала ко добру коню.
Обирала  как ёна добра коня,
Вела коня она да ведь в конюшеньку,
Во тыи стойла были лошадиныи,
А сыпала пшена да белоярого,
Несла ёна коню да ключевой воды:
- А ешь-ка, добрый конь, пшена ты досыта,
А ключевой воды пей ты допьяна.


Говорил как тут Добрынюшка Микитинич,
Говорил своей ведь родной матушки:
- А родна ты ведь бы́ла матушка,
А где ведь было есь моя-то молода жена
А Настасья ищё было как Микулицьна?
Говорила нунь ему как тут ро́дна матушка:
- Твоя ведь молода жона заму́ж пошла
За смелого Олешку ведь Поповича,
У их-то ведь идёт нунь почесный пир.
Говорил как тут Добрынюшка Микитинич,
Говорил своей ведь ро́дной матушки:
- А родна моя было матушка,
Чесна вдова Офимья Олександровна,
Сходи-ка ты во по́греба глубокии,
Принеси-ка ты гусёлышки яровчаты,
А я пойду к жоны ведь на почесный пир,
А к смелому Олешке ведь Поповичу.
Шла как тут старушка в погреба во глубокии,
А брала тут гусёлышки яровчаты,
Гусёлышки бы́ли ведь во сорок пуд.
Идёт как тут старушка, потыкаетсе,
Гусёлкамы ёна ведь подпираетсе,
Принесла ёна гусёлышки яровчаты,
Подавала их Добрынюшки Никитичу.
А брал как ён гусёлышки яровчаты,
Пошол как ён ведь тут на почесный пир,
А к смелому Олешке ведь Поповичу.
Приходил Добрыня на почесной пир,
Кланялся Добрыня тут на вси четыре стороны,
А князю со княгинею ведь в-особину.
А вси ведь на Добрыню осмотрелисе,
А вси ведь на Добрыню оглядилисе,
А на том ведь на пиру да на почесноём,
У Добрыни ищё стали тут выспрашивать:
- Откуда есь, удалый добрый молодець,
Какой же ты орды, какой земли,
Какого роду ты, какого племени,
Какого же отца, какой ты матери?
Говорил Добрынюшка Микитинич:
- А скороспелая как есь моро́шина,
А дайте мне хоть мистечка немножечко,
А дайте миста мни по-край за́печи.
Старики как тут ведь пораздвинулись,
Садилсе ведь Добрыня по-край за́печи
На том-то на пиру ён на почесноём.
- Дозвольте как сыграть в гуселки мни яровчаты
На вашем на пиру мни на почесноем.
Дозволили сыграть как тут Добрынюшке
Во гусёлышка ведь во яровчаты.
Заиграл как тут Добрыня по-уми́льному,
Заиграл как тут Добрыня по-уны́льному –
А вси как на пиру ведь приослу́хались,
А вси как на пиру ведь приодумались.
Потом как заиграл ён по-весёлому –
А вси как на пиру ведь наскакалисе,
А вси как на пиру ведь наплясалисе,
Вси ведь на пиру тут порасхвастались.
Богатой-то ведь хвастает богачеством,
По́рной хваста силой богатырьскую,
А умный хваста ведь отчом-матерью,
Безумный хваста молодой женой.
Говорят как Добрынюшке Микитиничу
На том пиру как было на почесноем:
- А что ти за игру умильную пожаловать,
Города ти с пригородкамы,
Аль сёла тибе-ка нуньку с присёлкамы,
Аль бессчётной тибе нуньку золотой казной?


Говорил как тут Добрыня Микитинич:
- Не надо городов мни с пригородкамы,
Не надо мни бессчётной золотой казны,
А только дайте мни-ка чару зелена вина.
Весом бы́ла чара полтора́ пуда́,
А мерой была чара полтора вёдра.
Подносили тут Добрынюшке Микитичу,
Принимал Добрыня едино́й руко́й,
А опускал туды перстень обручальныий
В эту чару ён да зелена́ вина́.
Говорил тут Добрынюшка Микитинич:
- А вы как, старики, ведь пораздвинтисе,
Пропустите-ко к столу ведь княженецькому.
А тут ведь старики-ка пораздвинулись,
Подходил Добрыня ён к столу ведь княженецькому,
Подносил как эту чару зелена́ вина,
Подносил княгины ён моло́дою,
Говорил как ён княгины моло́доей:
- Ай же ты, княгиня ведь моло́дая,
А пей-ка эту чару всю до дна скорей,
А ты пьёшь до дна — ты увидашь добра́,
Не пьёшь до дна — не видашь добра́.
Принимала тут княгиня ведь моло́дая,
Принимала эту чару единой рукой,
Пила эту чару во е́диной вздох
(Тоже, видно, княгиня-то была богатырка).
Увидала этот перстень обручальныий,
Вскочила как княгиня на резвы́ ноги́,
А за тым столом-то было княженецькиим,
Говорила как ёна таковы слова:
- Не тот мой муж, который подли сидит,
А тот мой муж, который за столом стоит.
Скочила через стол княженецький,
А валиласе Добрынюшке Микитичу,
Валиласе ему да в резвы́ ноги́,
Говорила тут Добрынюшки Микитичу:
- А бей-ко ты до ран моих кровавыих.
Говорил как тут Добрынюшка Микитинець:
- Не сполнила как ты бы заповедь женскую,
Отсек бы я тибе да буйну голову,
А как сполнила ты заповедь женскую,
А в том-то ведь греху тоби прощаетсе.
Добрынюшка как было нунь Микитинич,
А брал ён смелого Олёшку да Поповича,
Брал его да за желты́ кудри́,
Тащил как с-за стола-то княженецького
(Жениха-то !),
Выдёргивал ён плетку тут шелковую,
А стал как ён Олёшку тут наказывать,
А хлыщет он Олешку, приговариват:
- Каково тоби, Олёшенька, женитисе,
Каково тоби живого мужа жону́ заму́ж брать?
Добрыня как Олёшку нахлыстывает,
А в тосках то Олешка поп ... ,
А кланяетсе Олешка заклинаетсе:
- Будь ты проклята, женитьба неудачная,
А молода жона будь невзрачлива,
Удалосе ведь женитьба Ставру Негодинову,
И ведь старому Добрынюшке Микитичу,
А за има были сёстры ро́дныи.
А как были сёстры ведь Микулицьны.
А уехал тут Олёшка ведь от страму ён,
Уехал ведь Олёшка ведь бе́з вести,
Уехал Олёшка ведь и в Азию.

 

© 2018 Sketis Music

Копирование материалов с сайта

возможно только с разрешения администрации сайта.

Яндекс.Метрика